Тяжело дышать. Сегодня эта проблема уже поднималась в ее теле – не так давно, от резких слов одного из пациентов… Но сейчас все было иначе. Воздух был одновременно словно разрежен и сгущен – легкий вдох, но кислорода в нем ноль. Словно вместо него в легкие заливалась липкая тягучесть паузы, заставляя задыхаться. Мира бросила попытки подвинуть тело перед ней – слишком высок риск ухудшить ситуацию, ей нужна помощь второго лекаря для транспортировки. Либо иной вариант - зафиксировать пострадавшую ногу. Женщина потихоньку переползла – ведь перемещалась она на корточках – ближе к раненому. Так, чтобы было удобно сделать перевязку. Найти бы что-то еще для фиксации… Рука потянулась к обломку доски – иногда погром идет на пользу. Но все же одна маленькая деревяшка не стоила разнесенного в клочья огромного лазарета.
-В чем дело? Секунду назад вы готовы были порвать любого на своем пути, а сейчас боитесь выступить против одного калеки?
Эдельмире показалось, что она слышит звон каждого слова, как металла, – столько твердой уверенности было вложено в каждый звук. Взгляд невольно снова обратился к фигуре в центре разгромленного зала. Удивительный человек. Удивительный тем, что он… Мира видела множество людей – она ездила по островам бессчетное количество времени, проводила там дни и ночи, сражаясь за жизни множества людей. А когда была маленькой – на дому родители принимали массу пациентов, и отнюдь не всегда простых людей. Все были разными. Женщина снова сосредоточилась на перевязке – если закрепить положение ноги, то она хотя бы сможет обратно на койку вернуть покалеченного пирата. Быстрый взгляд – отключился. Болевой шок нередко оказывается сильнее любых упрямых взглядов ненависти. Как все-таки разнообразен мир! Далеко не всегда все определяется одной лишь материальной физикой или «эфемерной» внутренней решимостью. Пальцы продолжали делать свое дело – четко, быстро, пока внутри носились мысли. Два примера – таких противоположных, объединенных одним временем и местом. Один не выдержал тяжести происходящего, второй же наоборот – был готов доказать, что выдержит, что угодно.
«Редкий человек».
Воистину так. Да, пациенты бывали разные. Были те, кто отчаивался и бросал бороться – им нужно было лечить еще и дух, если он поддавался лечению. Были те, кто считал, что все это – ерунда, само пройдет, и в итоге болезнь пожирала их быстрее иных. Были те, кто упрямо верил в себя и свои силы – и порой это помогало, разумеется, не без должного лечения. Эти люди когтями вырывали свои жизни из лап смерти. Они не боялись ее. Ведь страх лишает силы. Они жаждали жить – и это искреннее стремление их душ открывало им возможности совершить невозможное. Да, разные люди, разные характеры, разное отношение, разные убеждения. И, как ни прискорбно, представителей последней категории было совсем немного. Она знала единиц, например, таким был ее Мастер – воистину крепкий духом и телом, ибо Мира до сих пор уверена – в его положении многие бы сдались. А он выжил. И даже оправился, словно не было ничего, даже учить их с братом начал. Пальцы чуть дрогнули… Врач сдержала подкатившую волну – не время и не место. Да. Она видела сильных духом людей, эта сила может выражаться по-разному. Она видела и своих родителей – не сломленных, до конца боровшихся, в своей манере. Она знает своего брата – в нем эта сила горела огнем до последнего мгновения! И, отчаянно хотелось бы верить сердцем, горит до сих пор. Мира снова подняла глаза на Вайтмора. Да, все разные. Но такую силу духа женщина видела крайне редко.
А тем временем, оцепенение давно спало с людей – они все, все… Женщина поняла, что глубокая складка залегла меж ее светлых бровей. Каждый из них собрал всю свою ярость в комок и принес ее Вайтмору «на блюдечке». Каждый. Никто не задумался об ином варианте развития событий. На сердце похолодело от коварного вопроса, вспоровшего сознание, – а она сама? Сама бы задумалась? Окажись она по ту сторону? Рана заныла, словно загорелась огнем, и это был настоящий огонь страданий, – это ведь из-за этих людей она лишилась всех, кого любила. И всех, кто любил её – тех, кого она могла назвать «своими». Тех, с кем вместе она создала то, что называют «домом» и «семьей». Окажись она по ту сторону баррикад, смогла бы она сдержать свою ярость?.. Услышала бы голос разума? Смогла бы… Мира вздрогнула – то Хуб пробежался куда-то в сторону сумки, решив видимо, что там стало безопасно.
"Я не знаю".
Да, верно. Она не знает. Она не знает, что было «бы». Она знает только, что есть сейчас. А сейчас она здесь – в лазарете, разрушенном и разбитом, и она обязана помогать людям вокруг себя. Быть врачом – не просто долг, не просто клятва для кого-то данная "потому что надо". Это - внутреннее желание, внутреннее стремление служить самой силе Жизни, бороться за нее до конца всеми доступными средствами. Служить всей ее энергии, направлять ее, пробуждать в других и тем самым лечить людей. Каждый раз договариваться с неумолимой природой о еще нескольких мгновениях, прежде чем ее свет померкнет перед безразличным и вечным ликом темного холода.
Мира закончила фиксацию – она обо всем своем подумает позже. Краем сознания женщина улавливала усталость и вовсе не физическую – Вайтмор своими речами, да вся развернувшаяся ситуация в целом, всколыхнула в ней то, что лучше бы лежало на дне. Поднялись вопросы, на которые Мира не знала ответов, на которые она могла бы одновременно ответить и «да», и «нет», и в обоих случаях доказать себе, что права. Тяжело стоять на границе выбора. Тяжело с каждой секундой осознавать, что от подобных выборов зависит, возможно, вся твоя дальнейшая собственная жизнь. И никто кроме тебя их сделать не может. Мира посмотрела на очередного повстанца – а эти люди уже определились. Но был ли их выбор верным?.. Зеленые глаза скользнули в другую сторону – не похожи лица людей, уже выместивших свой гнев, на лица тех, кто доволен своим выбором. Скорее они похожи на лица прозревших от безумия, на тех, кто наконец-то увидел всю суть своих действий. Стало ли легче их сердцам?..
«Риск перекрывает выгоду».
Критическая оценка просто вспыхнула в сознании и так и осталась там висеть – как факт. Упрямый и непреложный. Как запись в лабораторном журнале. Или в карте пациента. Да, она сформулирована была простыми словами без научных терминов, но суть осталась одна – сердце могло метаться сколько угодно, а четкий академический разум медика работал у нее всегда. И сейчас он сухо вынес свой вердикт – Вайтмор действительно принял на себя все удары и для его тела риски становились больше выгоды. Сугубо на уровне физики. Почему-то пришло стойкое чувство, что на уровне духа все иначе. Вот это тот фокус, который так легко не понять – почему иногда телесное так легко переходит в сферу нематериального? Он едва ли может стоять, но ощущения идут совсем иные. Как это работает?.. Мира сделала едва заметное движение головой, это точно будет после. Вечный вопрос поиска точного механизма, он сейчас неуместен. И все же, если так продолжится, то без медицинской помощи ему не обойтись.
«В его команде же должен быть врач», - мысль мелькнула на задворках сознания и пропала, ибо нужно было сосредоточиться на ином. Мира с усилием затащила тело на койку и наконец-то выпрямилась – удалось не с первого раза, особенно с учетом положения ног, однако она справилась. Словно эти события были как-то связаны – закончилась и волна негодующих. Вернее, их запал прервал диалог предводителя с Живой Волной. Мира не сразу поняла, что внимательно слушает – удивительно, чуть ли не впервые ее внимание было больше сосредоточено где-то «там», нежели на пациенте. Напряжение стало откатывать – словно прибой отходил. Мира ощутила, что кто-то помог ей с пациентом – приподнять ногу, подложить под нее свернутую чужую простыню, дабы получить верное положение… Затем мужчина – опять Мира не смогла вспомнить имени – кивнул ей, доставая эластичные бинты. Хвала небу, они не пострадали у него. Тибурон кивнула двинулась дальше – здесь множество тех, кому еще нужно помочь. Женщина уже готовилась подойти к следующему пациенту, когда иголки прокатились от основания головы до копчика – прямо по позвоночнику. Настолько неприятным и резким оказался звук в разлившейся мирной тишине.
"Смех".
Чужой, высокомерный. Словно все кругом было лишь жалким спектаклем, бессмысленной декорацией. Женщина ощутила, как внутри поднялась волна негодования – какого черта?! И повернулась – сердце помрачнело. И как она сразу не увидела?.. Наверное, изначально он был в дальней части лазарета. В душе разлилось что-то мерзкое и склизко черное – пожалуй, их она терпела с самым большим трудом, детей самого Фрэнсиса Боннета. Если их вообще язык повернется назвать детьми… И в подтверждение этого она услышала ненавистную фамилию вслух. Это припечатало внутри неким налетом безысходности всю черноту – не деться ей от нее никуда. Не деться, пока есть подобные им. И все же один человек только что очень весомо доказал, что существуют иные пути… Перекрывая ее голос внутри, белобрысый заговорил.
Зубы сжались до предела – луч рассвета снова скрылся за мраком туч. Тибурон поразилась, как на ногах стоит – казалось, волна водопада снова рухнула на плечи. Водопада из боли, ненависти, гнева и непрощенных обид. Женщина кожей ощущала, как меняется настрой вокруг – как вся работа, вся тяжелейшая работа… В кои-то веки можно было в физическом эквиваленте оценить весь объем титанических усилий, которые совершают люди, когда работают со своим духом! И это воистину тяжелейшая деятельность – именно поэтому сейчас на теле не побоявшегося показать суть этой деятельности людям нет ни единого живого места! И вся эта работа сорвалась вниз, словно ничего не было, и опять по вине полного глупой и едкой ненависти Боннета… Мира слегка отстраненно наблюдала за развернувшейся дальше сценой – двинуться дальше она уже не могла. Её сознание кипело и ей отчаянно хотелось выпустить эту кипящую лаву наружу, но голос долга еще держал это все в себе вкупе с железной внутренней волей, растущей из заветов, впитанных еще от родителей и осознания, что жизнь перед лицом смерти – бесценна. Однако не у всех на этом свете хватает сил для подобного.
«Что…».
Внутри словно треснул лед, а шторм вмиг замер.
«Что ты делаешь?!».
Тибурон и сама не сообразила, что ее полный непонимания и некоего отчаяния мысленный крик оказался обращен к личности Вайтмора, к нему самому, чуть ли не к его внутреннему "я". Вайтмору, так лихо оказавшемуся рядом с юным парнем, и так легко позволившего себе запечатлеть на себе еще один выпад слепой мести! Она не понимала, она не могла логически разложить, просчитать и принять случившееся, ибо сознавала, что этот удар последний не только для мятежников – вряд ли Живая Волна перенесет еще одну атаку. Не в таком положении бороться за свои идеалы, не такой ценой! Она не могла понять умом, все оценки и логические функции рассыпались в прах – это было против логики, против мироздания, против любых законов бытия! Она не понимала, не могла понять в данный момент, но знала одно – таких людей вокруг больше нет. Их не существует в мире. Даже сейчас, когда уже все было доказано, когда все увидели ту тьму, что стояла за их действиями, когда решение уже принято и цена этого решения безмерно высока, даже в таком положении, этот человек все равно… Мир внутри перевернулся – вот оно! Тот самый верный выбор! Тот, который позволяет совершить невероятное! Именно такие выборы дают источник бесконечных сил. Сил, способных творить чудеса, сил воскрешающих тех, кто при смерти! Она не перепутает его ни с чем – она видела это все в войне со смертью у тех, кто одержал победу. Рухнул привычный мир понятной логики, рухнула ненадежная платформа колебаний внутри и оковы неискоренимых, как казалось, терзаний. И как она раньше этого не видела?.. Не замечала?.. Не поняла этого сама?.. Растерянное сознание, ошеломленное открывшейся сутью и едва ли слушавшее речь победителя… Эдельмира осознала, что между ней и миром вокруг нее в данный момент выросло тонкое стекло – ей нужно было усвоить, нужно было время принять уложить в голову новые каноны жизни. Женщина словно выпала из пространства – кругом кто-то что-то делал и говорил, помогал раненым, нес остатки лекарств, передавал воду, разматывал бинты…
А она стояла.
Стояла отдельно. Стояла и осознавала свет – словно огромная плита сдвинулась там вверху и во мрак пещеры хлынули лучи солнца, теперь их можно было ощутить кожей, а не только вообразить в своих мыслях. Стояла, пытаясь привыкнуть к новому миру в себе. Пытаясь уловить новое "я" в этом свете, пытаясь заново обрести способность видеть.
Она стояла, вспоминая, как дышать.
1 142 000 000
